свет мой зеркальце, скажи, почему так сложно жить
Название: Волосы
Фандом: Gintama
Автор: Alpha_Ultra
Бета: -
Размер: 1318 слов
Персонажи: Гинтоки (/?) Кацура
Жанр:юмор, PWP
Рейтинг: NC-17
Саммари: см. примечание
Первая публикация: gintamaonestring.diary.ru/p188620690.htm
Примечание: на заявку Gintama one string fest ХІ-9. Кацура/любой мужской персонаж. Волосы Кацуры, на самом деле - тентакли живут собственной жизнью.
читать дальшеГинтоки уже научился узнавать Кацуру по звонку в дверь. Наверное, это что-то говорило об их отношениях. Клиенты звонили в дверь робко, как бы смущаясь, что нужда заставила их обращаться в такую непрезентабельную контору. Кредиторы не утруждали себя даже стуком в дверь, а ломились напрямую. А Кацура...
"Пиинннн" – так он до упора нажимал кнопочку звонка. И "пон!" – это он наконец убирал палец с кнопки. Гинтоки где-то слышал, что медленными каплями воды на голову пытают людей. Так вот, медленным, но настойчивым звонком Кацуры можно было бы запытать население всего квартала. Не открывать дверь бесполезно, терпения у Кацуры надолго хватит. Лучше его сразу впустить и не мучиться.
Так что, когда опять раздался знакомый звонок "пиинннн... ... ... пон!", Гинтоки страдальчески поморщился и крикнул: "Кагура, открой!"
Ответом была тишина. Ну да, Кагура сегодня некстати решила переночевать у Отаэ. Раздался очередной "пииннн". Гинтоки заторопился в прихожую в надежде успеть до "пон!" и дёрнул дверь именно в тот момент, когда Кацура оторвал палец от звонка.
– Здравствуй, Гинтоки, – сказал тот со своим обычным спокойствием, не обращая внимания на неприветливый вид хозяина квартиры.
– Чего надо? – рявкнул Гинтоки.
– Прошу политического убежища у боевого товарища! – Кацура, как всегда, нёс бред и глазом не моргнув.
– За тобой что, гонятся Шинсенгуми? Вали тогда, мне проблемы не нужны!
– Моя жизнь всегда полна опасностей, – с достоинством ответил Кацура. – Но жалкие собаки сёгуната никогда не смогут...
– Не трынди, – оборвал его Гинтоки.
Кацура недовольно вздохнул, ему не дали закончить речь.
– Мне нужно переночевать. Случайная утечка супа мисо промочила мой футон, до ночи он не высохнет, а на мокром спать – ревматизм заработаю. Забота о своём здоровье – часть ответственности лидера.
– Если просто перекантоваться, то ладно, заходи, – великодушно разрешил Гинтоки. – Но если за тобой придут, я скажу, что ты мне угрожал и оккупировал мою квартиру, я тебе не боевой товарищ.
Кацура кивнул. Волосы его колыхнулись, будто их шевельнуло дуновение ветра. Но ветра в тёплый летний вечер не было. Гинтоки посмотрел на них с подозрением. Неужели опять? Он проводил Кацуру в комнату и позволил гостю идти на кухню и попробовать найти что-нибудь из еды. Сам же сел на диван и, притворяясь, что очень занят ковырянием в носу, задумался. Похоже, Кацура так и не избавился от той самой проблемы. Точнее, проблемой это было для окружающих, сам Кацура ничего и не подозревал. А если быть уж совсем честным с собой, не такая уж это и проблема...
– Клубничное молоко просрочено, – заявил вышедший из кухни Кацура. – И я хотел бы сегодня лечь раньше, меня завтра ждут великие дела.
"Застирывать на футоне пятна от мисо?" хотел саркастически спросить Гинтоки, но вместо этого ответил: – Ну ладно, я тебе постелю в моей комнате. Тут на диване спать не дам, вдруг ты линяешь, потом всё будет в волосне! Хуже чем от Садахару.
Он ушёл стелить футон, не слушая протесты Кацуры о силе корней его волос. Если бы это был женский роман, можно было сказать, что в животе у Гинтоки порхали бабочки. Но нет, он ощущал только некоторое предвкушение.
Наконец они были готовы идти ко сну. Гинтоки героически отбился от попыток Кацуры сыграть с ним в уно. Уже через минут десять Кацура начал похрапывать. Гинтоки повернулся посмотреть на него. Как всегда, спит с открытыми глазами и струйка слюны стекает по щеке. Видели бы члены Джои своего лидера таким.
В доме было тихо. Лишь слышно дыхание Кацуры и с улицы редкие крики жертв конфликтов якудзы и песни поздних алкоголиков. Потом затихли и они. Казалось, весь мир спит. Весь, кроме Гинтоки и них – волос Кацуры. Гинтоки, затаив дыхание, смотрел, как одна тяжёлая прядь приподнялась над подушкой, напоминая змею, танцующую под звуки дудочки. Прядь начала медленно расти, остальные волосы тоже зашевелились.
Когда Гинтоки впервые это увидел, он чуть Кацуре голову не отрубил. Дело было ещё на войне, он решил тогда, что в Кацуру вселилась какая-то амантовская мерзость. Но холодные, чешуйчатые, склизкие и гадкие щупальца аманто сильно отличались от блестящих, гладких волос Кацуры. Его волосы напоминали Гинтоки шелковистый мех какого-то великолепного мистического животного, только с той разницей, что волосы Кацуры не пахли мокрой псиной.
Кацура тогда мирно спал, а волосы его извивались, росли и тянулись к Гинтоки, а его тянуло к ним. Это был не просто нездоровый интерес к непонятному явлению. И не те чувства, которые Гинтоки испытывал, глядя на аманто. Пришельцы в каком-то смысле тоже заставляли на себя смотреть, но именно из-за своего уродства и чуждости, неуместности на Земле. А волосы Кацуры, наоборот, казалось, излучали душевное тепло и приводили в состояние, похожее на то, что наступает у любителей котов при виде очередного барсика или мурзика. "Это ненормально, ненормально!" твердил Гинтоки себе, но не смог удержаться и не коснуться их... Его затянуло, в прямом и переносном смысле.
После той ночи Гинтоки всегда старался спать в одной палатке с Кацурой или по крайней мере устроить так, чтобы Кацура ночевал с самураями морально устойчивыми и к истерикам не склонными. Про Кацуру не ходило никаких кошмарных слухов, его считали образцом самурайского поведения, а значит, никто не проболтался, если и видел, что происходит с волосами одного из лидеров Джои по ночам. У Гинтоки даже была своя теория насчёт этого – именно потому, что Кацура днем ведёт себя так, будто книгу самурайского этикета сожрал, ночью из него таким вот способом выходить весь спермотоксикоз, недотрах и сексуальная озабоченность. Бредовая теория, но другой у него не было.
После войны они потеряли связь друг с другом, а когда опять начали видеться – то одно, то другое, о волосах Кацуры Гинтоки и не думал. Но этим вечером, жара тому виной или то, что Гинтоки дома в кои-то веки один и всё равно бы дрочил, хотелось сделать что-то неприличное. К счастью, волосы Кацуры, похоже, всегда были готовы. Гинтоки пинком отбросил одеяло и порадовался, что из-за жаркой погоды спал в одних трусах, меньше нужно снимать. Скоро и его любимые семейники в клубничку полетели в угол, и Гинтоки замер, ожидая первого прикосновения волос Кацуры к своему обнажённому телу.
Гинтоки повернулся к спящему Кацуре и наблюдал, как его невероятно удлиннившиеся волосы преодолевают последние сантиметры между их футонами. Они напоминали Гинтоки косяк чёрных мурен, ловко скользящих сквозь толщу воды. Но мурены всем своим видом вызывают у людей инстинктивную неприязнь, а вот волосы Кацуры наоборот.
Наконец самая резвая прядь волос коснулась бока Гинтоки. Его как током ударило. Как же давно он не ощущал этого! Ничто не могло сравниться с волосами Кацуры. Они скользили по торсу Гинтоки и принялись щекотать его соски. Хорошо, что он лежал – кровь так быстро начала приливать к его члену, что даже голова закружилась, на ногах бы он точно не устоял. Гинтоки потянулся вниз подрочить, но волосы успели первыми. Они обволокли его стояк как тёплый, эротичный кокон и двигались по члену нежно и медленно. Приятно, конечно, но этого мало.
– Быстрее! – шёпотом приказал им Гинтоки. Волосы Кацуры были явно умнее своего хозяина, они сразу делали то, что им сказали. Гинтоки выругался сквозь зубы. Хорошо-то как! Шаловливая прядь поглаживала в такт его яйца, другая щекотала под коленями. Гинтоки раздвинул ноги пошире, чтобы волосам было больше места. Они восприняли это как приглашение и потянулись к его анусу. Как мягкой кисточкой по чувствительной коже тёмные пряди скользили по многострадальной заднице Гинтоки. Он почувствовал, что до оргазма считанные секунды.
"Я не должен кончить Кацуре в волосы, я же самурай!" подумал Гинтоки и дёрнул за пряди, усердно дрочившие его член. Волосы поняли намёк и его отпустили. Гинтоки взял свой уже изнывающий от нетерпения стояк и парой резких движений закончил так, что спермой обрызгал себя от шеи до колен. Оставалось только надеяться, что волосы успели вовремя убраться с дороги и у Кацуры с утра не возникнет нехороших подозрений о том, почему у него голова чем-то белым забрызгана.
Гинтоки отдышался и потянулся к трусам, чтобы ими вытереться. Волосы Кацуры медленно укорачивались, и опять становились обычной строгой и скучной причёской, совсем не напоминающей то притягательное, магическое зрелище, которое они собой являли буквально пару минут назад. Наконец они вернулись к обычной длине, Гинтоки спрятал под футон испачканные трусы и заснул. На следующее утро ему даже не было стыдно смотреть в глаза Кацуре, когда тот читал нотации о том, как вредно спать голым, как полезно вставать пораньше, как недостойно самурая пить просроченное молоко, и так далее.
Фандом: Gintama
Автор: Alpha_Ultra
Бета: -
Размер: 1318 слов
Персонажи: Гинтоки (/?) Кацура
Жанр:юмор, PWP
Рейтинг: NC-17
Саммари: см. примечание
Первая публикация: gintamaonestring.diary.ru/p188620690.htm
Примечание: на заявку Gintama one string fest ХІ-9. Кацура/любой мужской персонаж. Волосы Кацуры, на самом деле - тентакли живут собственной жизнью.
читать дальшеГинтоки уже научился узнавать Кацуру по звонку в дверь. Наверное, это что-то говорило об их отношениях. Клиенты звонили в дверь робко, как бы смущаясь, что нужда заставила их обращаться в такую непрезентабельную контору. Кредиторы не утруждали себя даже стуком в дверь, а ломились напрямую. А Кацура...
"Пиинннн" – так он до упора нажимал кнопочку звонка. И "пон!" – это он наконец убирал палец с кнопки. Гинтоки где-то слышал, что медленными каплями воды на голову пытают людей. Так вот, медленным, но настойчивым звонком Кацуры можно было бы запытать население всего квартала. Не открывать дверь бесполезно, терпения у Кацуры надолго хватит. Лучше его сразу впустить и не мучиться.
Так что, когда опять раздался знакомый звонок "пиинннн... ... ... пон!", Гинтоки страдальчески поморщился и крикнул: "Кагура, открой!"
Ответом была тишина. Ну да, Кагура сегодня некстати решила переночевать у Отаэ. Раздался очередной "пииннн". Гинтоки заторопился в прихожую в надежде успеть до "пон!" и дёрнул дверь именно в тот момент, когда Кацура оторвал палец от звонка.
– Здравствуй, Гинтоки, – сказал тот со своим обычным спокойствием, не обращая внимания на неприветливый вид хозяина квартиры.
– Чего надо? – рявкнул Гинтоки.
– Прошу политического убежища у боевого товарища! – Кацура, как всегда, нёс бред и глазом не моргнув.
– За тобой что, гонятся Шинсенгуми? Вали тогда, мне проблемы не нужны!
– Моя жизнь всегда полна опасностей, – с достоинством ответил Кацура. – Но жалкие собаки сёгуната никогда не смогут...
– Не трынди, – оборвал его Гинтоки.
Кацура недовольно вздохнул, ему не дали закончить речь.
– Мне нужно переночевать. Случайная утечка супа мисо промочила мой футон, до ночи он не высохнет, а на мокром спать – ревматизм заработаю. Забота о своём здоровье – часть ответственности лидера.
– Если просто перекантоваться, то ладно, заходи, – великодушно разрешил Гинтоки. – Но если за тобой придут, я скажу, что ты мне угрожал и оккупировал мою квартиру, я тебе не боевой товарищ.
Кацура кивнул. Волосы его колыхнулись, будто их шевельнуло дуновение ветра. Но ветра в тёплый летний вечер не было. Гинтоки посмотрел на них с подозрением. Неужели опять? Он проводил Кацуру в комнату и позволил гостю идти на кухню и попробовать найти что-нибудь из еды. Сам же сел на диван и, притворяясь, что очень занят ковырянием в носу, задумался. Похоже, Кацура так и не избавился от той самой проблемы. Точнее, проблемой это было для окружающих, сам Кацура ничего и не подозревал. А если быть уж совсем честным с собой, не такая уж это и проблема...
– Клубничное молоко просрочено, – заявил вышедший из кухни Кацура. – И я хотел бы сегодня лечь раньше, меня завтра ждут великие дела.
"Застирывать на футоне пятна от мисо?" хотел саркастически спросить Гинтоки, но вместо этого ответил: – Ну ладно, я тебе постелю в моей комнате. Тут на диване спать не дам, вдруг ты линяешь, потом всё будет в волосне! Хуже чем от Садахару.
Он ушёл стелить футон, не слушая протесты Кацуры о силе корней его волос. Если бы это был женский роман, можно было сказать, что в животе у Гинтоки порхали бабочки. Но нет, он ощущал только некоторое предвкушение.
Наконец они были готовы идти ко сну. Гинтоки героически отбился от попыток Кацуры сыграть с ним в уно. Уже через минут десять Кацура начал похрапывать. Гинтоки повернулся посмотреть на него. Как всегда, спит с открытыми глазами и струйка слюны стекает по щеке. Видели бы члены Джои своего лидера таким.
В доме было тихо. Лишь слышно дыхание Кацуры и с улицы редкие крики жертв конфликтов якудзы и песни поздних алкоголиков. Потом затихли и они. Казалось, весь мир спит. Весь, кроме Гинтоки и них – волос Кацуры. Гинтоки, затаив дыхание, смотрел, как одна тяжёлая прядь приподнялась над подушкой, напоминая змею, танцующую под звуки дудочки. Прядь начала медленно расти, остальные волосы тоже зашевелились.
Когда Гинтоки впервые это увидел, он чуть Кацуре голову не отрубил. Дело было ещё на войне, он решил тогда, что в Кацуру вселилась какая-то амантовская мерзость. Но холодные, чешуйчатые, склизкие и гадкие щупальца аманто сильно отличались от блестящих, гладких волос Кацуры. Его волосы напоминали Гинтоки шелковистый мех какого-то великолепного мистического животного, только с той разницей, что волосы Кацуры не пахли мокрой псиной.
Кацура тогда мирно спал, а волосы его извивались, росли и тянулись к Гинтоки, а его тянуло к ним. Это был не просто нездоровый интерес к непонятному явлению. И не те чувства, которые Гинтоки испытывал, глядя на аманто. Пришельцы в каком-то смысле тоже заставляли на себя смотреть, но именно из-за своего уродства и чуждости, неуместности на Земле. А волосы Кацуры, наоборот, казалось, излучали душевное тепло и приводили в состояние, похожее на то, что наступает у любителей котов при виде очередного барсика или мурзика. "Это ненормально, ненормально!" твердил Гинтоки себе, но не смог удержаться и не коснуться их... Его затянуло, в прямом и переносном смысле.
После той ночи Гинтоки всегда старался спать в одной палатке с Кацурой или по крайней мере устроить так, чтобы Кацура ночевал с самураями морально устойчивыми и к истерикам не склонными. Про Кацуру не ходило никаких кошмарных слухов, его считали образцом самурайского поведения, а значит, никто не проболтался, если и видел, что происходит с волосами одного из лидеров Джои по ночам. У Гинтоки даже была своя теория насчёт этого – именно потому, что Кацура днем ведёт себя так, будто книгу самурайского этикета сожрал, ночью из него таким вот способом выходить весь спермотоксикоз, недотрах и сексуальная озабоченность. Бредовая теория, но другой у него не было.
После войны они потеряли связь друг с другом, а когда опять начали видеться – то одно, то другое, о волосах Кацуры Гинтоки и не думал. Но этим вечером, жара тому виной или то, что Гинтоки дома в кои-то веки один и всё равно бы дрочил, хотелось сделать что-то неприличное. К счастью, волосы Кацуры, похоже, всегда были готовы. Гинтоки пинком отбросил одеяло и порадовался, что из-за жаркой погоды спал в одних трусах, меньше нужно снимать. Скоро и его любимые семейники в клубничку полетели в угол, и Гинтоки замер, ожидая первого прикосновения волос Кацуры к своему обнажённому телу.
Гинтоки повернулся к спящему Кацуре и наблюдал, как его невероятно удлиннившиеся волосы преодолевают последние сантиметры между их футонами. Они напоминали Гинтоки косяк чёрных мурен, ловко скользящих сквозь толщу воды. Но мурены всем своим видом вызывают у людей инстинктивную неприязнь, а вот волосы Кацуры наоборот.
Наконец самая резвая прядь волос коснулась бока Гинтоки. Его как током ударило. Как же давно он не ощущал этого! Ничто не могло сравниться с волосами Кацуры. Они скользили по торсу Гинтоки и принялись щекотать его соски. Хорошо, что он лежал – кровь так быстро начала приливать к его члену, что даже голова закружилась, на ногах бы он точно не устоял. Гинтоки потянулся вниз подрочить, но волосы успели первыми. Они обволокли его стояк как тёплый, эротичный кокон и двигались по члену нежно и медленно. Приятно, конечно, но этого мало.
– Быстрее! – шёпотом приказал им Гинтоки. Волосы Кацуры были явно умнее своего хозяина, они сразу делали то, что им сказали. Гинтоки выругался сквозь зубы. Хорошо-то как! Шаловливая прядь поглаживала в такт его яйца, другая щекотала под коленями. Гинтоки раздвинул ноги пошире, чтобы волосам было больше места. Они восприняли это как приглашение и потянулись к его анусу. Как мягкой кисточкой по чувствительной коже тёмные пряди скользили по многострадальной заднице Гинтоки. Он почувствовал, что до оргазма считанные секунды.
"Я не должен кончить Кацуре в волосы, я же самурай!" подумал Гинтоки и дёрнул за пряди, усердно дрочившие его член. Волосы поняли намёк и его отпустили. Гинтоки взял свой уже изнывающий от нетерпения стояк и парой резких движений закончил так, что спермой обрызгал себя от шеи до колен. Оставалось только надеяться, что волосы успели вовремя убраться с дороги и у Кацуры с утра не возникнет нехороших подозрений о том, почему у него голова чем-то белым забрызгана.
Гинтоки отдышался и потянулся к трусам, чтобы ими вытереться. Волосы Кацуры медленно укорачивались, и опять становились обычной строгой и скучной причёской, совсем не напоминающей то притягательное, магическое зрелище, которое они собой являли буквально пару минут назад. Наконец они вернулись к обычной длине, Гинтоки спрятал под футон испачканные трусы и заснул. На следующее утро ему даже не было стыдно смотреть в глаза Кацуре, когда тот читал нотации о том, как вредно спать голым, как полезно вставать пораньше, как недостойно самурая пить просроченное молоко, и так далее.
@темы: Саката Гинтоки, Кацура Котаро, Gintama, бездуховный рейтинг, NC-17